МУЗЕЙ-УСАДЬБА БОРИСОВА-МУСАТОВА. Выставка "Пространство и время Борисова-Мусатова"
НАЗАД К ГРАВЮРЕ
Мы снова (уже третий раз в музее-усадьбе Борисова –Мусатова!) получили доступ к редким графическим экземплярам коллекции Владимира Беликова.
Владимир Гурьевич Беликов – человек известный. Доктор технических наук, член Международной ассоциации искусствоведов (АИС), Всероссийского общества библиофилов, Московского клуба любителей графики, президент Российской ассоциации экслибриса, участник и организатор более 150 выставок. Две выставки из коллекции Беликова проходили и в мусатовском доме. В 2011-м была превосходного графика Ильи Богдеско "Рыцарь гравюры"(до сих пор помню его чудные иллюстрации к Дон Кихоту!). А в 2013 году экспонировалась графика, посвященная литературе серебряного века "Свидание на Парнасе".
Теперь сотрудники усадьбы вместе с замечательным коллекционером создали не просто экспозицию – они как бы воссоздали «Пространство и время Борисова-Мусатова» (название выставки), разместив в маленьких зальчиках дома почти 90 листов печатной графики с мировыми именами: Франсуа Милле и Филипп Килиан, Николя Дориньи и Франсуа Буше, Паоло Веронезе и Антонис Ван Дейк, Снейдерс и Рафаэль… А рядом с ними - лучшие из российских имен графиков конца XIX-начала XX века. Александр Бенуа и Анна Остроумова-Лебедева, Мартирос Сарьян и Валентин Серов, Мария Якунчикова....
Поражает временной срез экспозиции – больше трех столетий, начиная с XVI века. Но еще больше действует та удивительная гармония, которой веет от этих совсем небольших листов.Видел ли их художник в своих путешествиях в Германию и Францию, рассматривал ли в гравюрах, часто – в замечательных копиях с авторских работ, как рассматриваем сейчас мы? Он знал этих авторов, что уже немало.
Как образно пишет Владимир Беликов , «для нас навсегда останется загадкой, что подвигло травмированного «в возрасте первого детства» мальчика взять карандаш и прикоснуться к бумаге: дыхание большой реки и заволжские просторы , разноцветье и запах цветущего сада, многолосие птиц, любовь и внимание женского окружения… мечтательность, созерцательность?»... Мальчик вырос, пришли другие источники вдохновения: «события и впечатления переплавлялись, и непостижимым чудесным образом отражались в его полотнах: мелодии Чайковского, Вагнера и Грига, архитектура Франции и Германии, «романтизм родной нашей русской тургеневщины», и конечно, знакомство с шедеврами европейских мастеров.
Мы медленно движемся от гравюре к гравюре, восхищаясь мельчайшими движениями резца по доске, открывающие величественные библейские панорамы с их античной красотой обнаженных тел и торжественной парадностью тканевых складок, простодушные пасторальные сюжеты, роскошное изобилие фламандских натюрмортов. Множество портретов. Рубенс в пышном цветочном тондо, строгий мужской парный портрет с оригинала Ван Дейка, Бенуа и Добужинский в точной передаче Верейского, пышнобородый красавец Третьяков работы Крамского. А невдалеке и сам Крамской - с тонким нервным лицом.Портрет актрисы Савиной и художницы Остроумовой-Лебедевой кисти Серова. Ее же здесь Летний Сад, цветной и графичный.
В другом зале больше пейзажей. Здесь Петербург и Москва, черепичная островерхая Германии, еле различимый призрак Нотр Дама на парижской гравюре. Мягкие пейзажи Тарусы , рядом - очень конкретные сельские серовские зарисовки («Мальчик с курицей», «Волк на псарне»).
В самой маленькой комнате мы видим уходящего навсегда, решительно настроенного Льва Толстого, встречаем и другие его изображения.И везде-везде – цитаты из самого Мусатова.
«Мечтаю о Тинторетто и Веронезе. Завидую им. Мне покоя не дает их свобода, не сдерживаемая холстами…Какое это наслаждение, должно быть, работать на холстах по нескольку метров…Не знать предела своей энергии, своей фантазии, широким потокам краски…»
А творческие люди завидовали ему, маленькому художнику, травмированному «в возрасте первого детства»: «В его картинах не было ни историчности, ни современности…Это был воплощенный в краски сон, или туманные и прозрачные мечты, или звенящий смех сквозь слезы. Меня поражали музыкальные ритмы его живописи», - писал композитор Сергей Василенко.
Повторим же за Борисовым-Мусатовым, что ОН создал себе свою жизнь. Теперь музей бережно воссоздает его Пространство и Время. Что еще так безусловно прекрасно и так приближает нас к прошлому, как старинная гравюра? Об этом красиво говорил на вернисаже выдающийся знаток искусства Ефим Водонос.
Ирина Крайнова
