МНЕ НРАВИТСЯ, КОГДА РАСТУТ ЦВЕТЫ…
«Как солнышко встает или садится./Здесь, на Земле мне стоило родиться –/Запечатлеть верней ее черты»
Так живет Валентина Маркушина, чудесная саратовская художница, пишущая небольшие картины в теплом, мягком колорите, певучие, пластичные, очень узаваемые. Есть и большие работы , но маленьких у нее больше. Ее живопись и графика заняли весь Дом Кузнецова в честь большого юбилея автора – даже лестницу и прихожую Дома.
Как пишут искусствоведы, «Валентина Маркушина на протяжении всей жизни верна своему живописному вектору. Не экспериментируя и не поддаваясь естественным процессам смены стилей, художница «копает в глубину». Наверное, поэтому ее работы не воспринимаются «застывшими в своем времени». А еще говорят, что у нее ясный взгляд и твердая рука и при этом - лирическое восприятие мира. Не только талантливый живописец- большеглазая красавица , знатная певунья. И вместо скучного анализа я попросила Валю рассказать о себе, о жизни, своем пути. Рассказчик она очень хороший.
« Войну помню плохо. Мне три годика была. Когда узнали о нападении Гитлера, все по улицам носились,а я села на подоконник, свесила ножки и смотрю на все. Ничего не понимала. Папу сразу забрали на фронт. И мама повезла меня, бабушку , сестру с братом в Рахмановку под Пугачевском - к своей родне. Когда отец вернулся с войны, брянской квартиры нашей уже было, он построил дом. У меня три «малые родины» – Брянск,Рахмановка, Саратов. Мои дети тут родились и выросли.
...Я очень любила петь и рисовать. Сначала рисовала в школе на уроке – что зададут. Учителю нравилось, стала заниматься в кружке. Преподаватель очень меня любил, заставит потом ехать в художественное училище в Елец. В Брянске своего не было. Петь училась самоучкой. Не зная нот,сама ставила стрелочку рядом со словами песни – то вверх тянуть, то вниз. Но была очень стеснительной: закроюсь дома занавеской - и пою. Занавески у нас были нарядные, с узорами – сестра вышивала.Мама вязала, папа резал по дереву очень красиво. А я пела: слезы лила и пела - так переживала, люди у окошка останавливались. Хорошо, я их за занавесочкой не видела. Пела романсы, лирические песни. Стала уже и в школе петь,в самодеятельность пошла.
После школы мама посылает меня учиться в медицинский техникум. А я всех-всех жалела и крови боялась – какая из меня медсестра? Приехала к техникуму, посидела на скамеечке два часа и - домой вернулась: «Мама, я не поступила!» В школе я не все предметы любила. Когда на самый первый урок пришла, сижу-играю, куколки у меня вырезанные из бумаги, платьица нарисовала, молочко им даю….На следующий день маму в школу вызвали… А я сидела на уроке и в окно глядела: «О чем, красна девица, думаешь-мечтаешь?» - спрашивала учительница.
Наконец, отпустили меня в Елец. Папа очень хотел, чтобы я стала художницей. Мы ехали на поезде, и я дико стеснялась: как это есть при чужих людях? И ведь не ела всю дорогу – терпела. Я и в Саратове стеснялась в столовую ходить. А у меня был поклонник, приносил пирожки из столовой. Ребята ему говорили: «Не носи, пусть сама ходит!» Раз я не выдержала и пошла. Вышла оттуда вся красная, мокрая. Мне казалось, все на меня смотрят, а не в свои тарелки. Такая вот домашняя была. Поступила в училище только со второго раза – я ведь никогда не рисовала с натуры, требований не знала.Сначала мне всё тройки ставили, потом пошло лучше и лучше. Лопатин пишет, что они всем училищем ходили к Коврижкиной - смотрели перемену ее живописи. Это я Коврижкина была. Поднимали картины к свету, дивились, откуда у меня такие цвета.А женщины просто лучше чувствуют цвет. Училась тогда уже в саратовском училище - наше елецкое расформировали( нашелся товарищ, который донос написал куда следует). Так что три курса отучилась в Ельце, два - здесь. Выбрала Саратовскую область, потому что мамина родина.
В СХУ занималась на живописном отделении у Гурова, Просянкина, Данилова, Белоновича. Преподавание отличалось от елецкого. Там приветствовали более живой, пастозный мазок, тут - более сухое письмо.Мне это не очень нравилось.Да еще эта дымка саратовская…Правда, про меня искусствовед сказала ,что у Маркушиной декоративность и цветовидение свое собственное. Пишу природу такой, как она есть. Но - через свои эмоции, настроение. В пейзаже у меня обязательно должен быть кто-то живой – люди какие-то, куры, овцы, собачка. На выставке есть картина «Дедушка Ваня на току в сиреневой рубашке». Страда, золотые россыпи зерна , всего пару мазков - и вот он, мой дедушка.
Люблю этюды в любое время года… Просто зимой условия неудобные. Ка-то писала у племянницы в зимнем лагере -руки посинели, стали как колобашки. Очень любила ездить по стране в творческие командировки – поселят, покормят,покажут все самые красивые места, а взамен только две картины нужно подарить. Разве жалко? Я пишу быстро. После инсульта,к сожалению, в командировки не езжу. Зрение упало, и пою уже не так, как раньше…»Валюша скромничает: поет она все еще хорошо, попела и на вернисаже в кузнецовском Доме.
Мы разговариваем в ее разоренной мастерской, в самые последние дни перед насильственным выселением художников с Советской, и нет уж былой радости в прекрасных, всегда лучившихся светом и теплом глазах Валентины. Куда податься живописцу, которому осенью стукнет 80 ?
«Мы очень надеемся, что это событие не сломит творческий дух замечательной художницы. А городские власти обязательно предоставят достойное помещение Валентине Михайловне Маркушиной, отмечающей в этом году свой юбилей!» - написали радищевцы на своем сайте. Надеемся!
Ирина Крайнова
Справка
Валентина Маркушина родилась в 1937 г. в Брянске.В 1954–1958 гг. училась в Елецком художественном училище.С 1958 по 1959 год — в Саратовском художественном училище у Б. В. Миловидова и В. Ф. Гурова.В 1971–1976 годах- в Московском институте легкой промышленности.Работала художником по росписи тканей фабрики «Вышивка», на галантерейной фабрике в Саратове. Награждена знаком «За достижения в культуре» в 1997 году. Оба ее сына стали художниками, мастерами декоративно-прикладного искусства.
