ОЗНОБ СЛОВ
Она вся озноб, порыв и смятение
С таким хрупким голосом, что кажется, он сейчас треснет и рассыплется прозрачными осколками. С таким акварельным овалом, который можно нарисовать лишь перышком самой легкой птички…Ну как ее читать после самой Бэллы? Как минимум, нужны отвага, молодость и талант. Все это есть у преподавателя сценической речи театрального института консерватории , актрисы Анастасии Шаталиной и ее студентов. Нельзя повторить интонации поэта Ахмадулиной - можно пойти своим путем.«При мне всегда стоял сквозняк дверей!/При мне всегда свеча, вдруг вспыхнув, гасла!/ В моих зрачках, нависнув через край,/слезы светлела вечная громада», - пишет в стихотворении «Озноб» Бэлла. Ее стихи читает Настя: свеча, слеза, сквозняк – все тут есть. Но есть как бы размеренность донесения слова и даже некая его величавость. Что тоже оправдано. Поэты как никто догадывались о своей гениальности. («Я знаю эти лбы – ночь напролет при лампе и тетради»)…
Сильно действует «Антиквар» - стихотворная новелла, маленькая поэма, мистическая картинка ли , прочитанная –нет, рассказанная – нет, «пропетая» без музыки, со своей внутренней мелодией. Вообще-то она называется «Приключение в антикварном магазине». Как же изысканно умеет поэт составить вместе слова:
«Недобро глянул старый антиквар./Когда б он не устал за два столетья/лелеять нежной ветхости соцветья,/он вовсе б мне дверей не открывал».
Как летучи ее диалоги: «Тот ларь? — Футляр. — Фонарь? — Футляр! — Фуляр? -Помилуйте, футляр из черной кожи.» Какая чудная игра слов: «Просить руки. Проситься на Кавказ».
Каждая из великих женщин-поэтов когда-нибудь «регулировала» свои отношения с Пушкиным. Цветаева - вся восторженная удаль : «бич жандармов, бог студентов, желчь мужей, отрад жен…» Ахматова - почтительная нежность: «кто знает, что такой слава, какой ценой купил он право …». Бэлла видит и не наигранную нежность, и недалеко спрятанную удаль поэта: "он всем опасным африканским рабством/потупился, как укрощенный конь". И тут же: «а уезжая, вольно пыхнул глазом/ и засмеялся красным пеклом рта».
Песни студентов под гитару доводят до еще большего градуса наш «озноб». В слово Ахмадулиной вплетается слово - романс Цветаевой.
«Я словно бабочка к огню/Стремилась так неодолимо/
В любовь - волшебную страну,/Где назовут меня любимой!»
Эльдар Рязанов, славный наш комедиограф,очень тонко чувствовал поэзию. («О ,мой застенчивый герой» прозвучал и на вечере в Театральном зале консерватории) В «Служебном романе» он сходу погрузил нас в творчество Ахмадулиной. А в «Иронии судьбе» просто уже опалил узнаванием самой себя мои щеки:
«О, одиночество, как твой характер крут!/Посверкивая циркулем железным,/как холодно ты замыкаешь круг,/не внемля увереньям бесполезным».
Это только первая часть концерта (спектакля? вечера поэзии?) - о двух больших поэтах двадцатого века. Вторую часть преподаватель сценической речи, актриса Светлана Никулина посвятила Иосифу Бродскому. В заглавии ее – «Остановка в пустыне».
«Теперь так мало греков в Ленинграде, /что мы сломали Греческую церковь, /дабы построить на свободном месте /концертный зал. В такой архитектуре/ есть что-то безнадежное...»
«Остановкой в пустыне» называется второй стихотворный сборник, составленный самим поэтом по раннему творчеству . В 1965 года он вернулся из ссылки, печатали его редко. Тексты стихотворений тайно переправили в США и опубликовали в Нью-Йорке.
«Как нас учат книги, друзья, эпоха:/ жизнь будет лучше, чем мы хотели./ Мы пирог свой зажарим на чистом сале,/ ибо так вкуснее: нам так сказали», - первое стихотворение учительница и ученики произносят речитативом, в манере доверчивых глупцов, которых из нас старательно лепили... У еще очень молодого Иосифа - успел стать арестантом и ссыльным за тунеядство (поэзия не считалась работой в стране Труда ) - «розовые очки» скоренько с рывают и разбивают вдребезги : «Что-то в их лицах есть,/что противно уму./Что выражает лесть/неизвестно кому…Вещи приятней. В них/нет ни зла, ни добра/внешне…», напишет он в «Натюморте», который со скрытой насмешкой, своим неповторимым, с небольшим тремоло, голосом , читает Светлана.
И песню «группа Бродского» споет на его слова:
«Да, слушайте совета скрипача,/Как следует стреляться сгоряча/:
Не в голову, а около плеча!/Живите только плача и крича!»
Про музу поэта пишут, что она «метафизична и мало эмоциональна». Если и так, то экспрессия у нее внутри, и Никулина попадает прямо в амплитуду его душевных переживаний. Сразу после «Скрипача», на полувздохе, не давая нам опомниться, – щемящая песенка Коломбины о вечном сыром,туманном, ускользающем, уже чужом городе детства:
«Он Арлекина моего/В свою уводит мглу./…Сожми виски, сожми виски,/Сотри огонь с лица,/Да, что-то в этом от тоски,/Которой нет конца!»
Романс-песенка - из поэмы-мистерии «Шествие» рассчитан, по словам автора, на «произнесение с максимальной экспрессией». Как всегда, автор иронизирует. Мы услышим еще один его романс, который так гуляет сейчас по Ине-ту, что даже авторство порой «теряется» : «А у других мужья… а у меня слеза - жидкая бирюза…А надоест хранить, будет что уронить ночью на дно колодца».Исполнено: спето – сыграно - так высоко и чисто… слушать бы да слушать.
Он еще здесь, в городе, где Васильевский остров, и где он хочет пока умереть. Хоть скоро совсем повеет уже «холодным ветром берега иного». -Привыкай, сынок к пустыне, - кротко, но твердо скажет Мария маленькому Христу…
Стихи великого изгнанника сложны и для чтения, и для осмысления. Хорошо их читают все студенты Никулиной . Но глубже пока получается у актрисы театра «Версия» Надежды Червонной . А если б им всем еще неподражаемый голос и иронично-лиричную манеру их педагога ( вот как так можно одновременно, лирику с иронией?!)…
Листая ранние стихи Бродского, нашла своего рода эпиграф к вечеру.«Юродствуй,воруй,молись! Будь одинок, как перст!..» Они, наши лучшие поэты, одиноки, они всегда одни, как холмы Святой Земли.Каждый сам,каждый - в пустыне. Благословен ему грядущий следом Ты – одиночества верховный час!
Ирина Крайнова
