ЕЕ СОЛНЕЧНЫЙ ВЕТЕР
Беседы при ясной погоде
(Продолжение)
Постепенно переходим на нынешнее творчество художника Елены Мальцевой.
И.К. - Вспомни, как начинался Хвалынск в твоей жизни?
Е. М. - Я присоединилась к моим друзьям почти в самом начале – летом 90-го года. Тогда Павел Маскаев и Володя Мошников (признанные основатели движения) много рассказывали о Хвалынске, они уже туда дважды съездили. Стали постоянно приезжать в Хвалынск художники Павел Маскаев и его дочь Татьяна, Владимир Мошников со своей дочерью Таней, Вася Мезер, Володя Белоусов и Таня Белова, Геннадий Павлович Губанов, Слава Морковин, Алексей Кондрашов, Григорий Маскаев и другие. Жили мы в детском доме, пару раз в портовой гостинице, потом - в общежитии. Садились в Саратове на метеор и ехали по Волге одной большой командой. Первый наш период можно назвать акварельно - пастельный, большие холсты тогда особо не возили с собой. Хотя я за эти годы насколько больших холстов (и много маленьких) все же написала. Я постепенно как бы расписывалась на пленэре. Жили дружно, коммуной. Ходили из комнаты в комнату, смотрели работы друг друга, обсуждали сделанное за день. Так рождались наши знаменитые вечерние просмотры. Народ ехал отовсюду. Из Сибири, Подольска, с Русского Севера, из Москвы, Ленинграда.
И.К. - С самого начала так было?
Е. М. - С 90-го года поехали художники из разных мест. Мы не могли уже ездить на Челюскинскую дачу по нескольким причинам. И Хвалынск отчасти придумали как альтернативу. Все наши друзья по творческой даче постепенно туда перекочевали. А в 2000-м году Володя Мошников впервые приехал туда со своей студией, и у нас появилась молодая плеяда. Это Лена и Геннадий Панфёровы, Света и Алёна Лопуховы, Наташа и Аня Леонтьевы, Наташа Созинова, Катя Хромова, Светлана Золина , Оля Гудкова, Ольга Вахонина, Света Осипова, Таня Коптилова, Илья Маскаев, Рашид Салямов и другие.
И.К. - Мне кажется, что ты мастер именно городского хвалынского пейзажа. Всех больше тянет в горы, на первую, на вторую плотину, а ты пишешь улочки - домики - садики, такие они радостные получаются…
Е. М. - Окрестности я много пишу, и первую, на вторую плотину тоже, но однажды поняла, что собственно город Хвалынск художники мало пишут.
А дома здесь уникальные, уголки очень трогательные – крылечки, окошки. Есть у меня и любимые мотивы. Вообще люблю город писать. У меня и Москвы, и Питера много, и Саратова - везде хожу по старым улочкам, высматриваю интересное. Умудрялась во время учёбы в Питере, приезжая на установочно-экзаменационную сессию, писать там живописные работы
И.К. - И твой Петербург не привычно хмурый и серый - он разноцветный. Так его только художник может увидеть. А в каком стиле пишешь, определила для себя, или это сплав такой?
Е. М. - Скорее, сплав. Человека трудно загнать в какие-то рамки, тем более - художника. Это не застойное болото – это река, которая все время обновляется. И когда приходят новые воды жизни, невозможно в определённых «рамках» находиться. Прекрасно понимаю Володю Мошникова: он всё время переживает о пути развития саратовского искусства, дорожит своими ощущениями, пытается их осмыслить. Очень мне и всем нам не хватает рано ушедшего Павла Маскаева. Каждый день его вспоминаю, это был замечательный художник и друг, локоть которого мы все чувствовали. Будем теперь привыкать жить без него и в Хвалынске.
И.К. - А когда сделаешь этюд на пленэре, дальше еще работаешь с ним? В твоих картинах и этюдная свежесть, и композиционная завершенность есть.
Е. М. - Да по-разному бывает. У нас есть установка: написать на пленэре этюд-картину. Иногда напишешь этюд, смотришь на него и понимаешь, что чего-то в нём не хватает... В общежитии он по-другому смотрится, чем на пленэре. Привезёшь в Саратов –по-иному. В мастерской смотрится - так, повесил в экспозицию –этак. Как будто совершенно другая работа. И ты думаешь, осуществилась ли твоя идея. Ведь создаешь на полотне свой мир, и под твоим взглядом, от твоего эмоционального ощущения он меняется, наполняется твоим духовным состоянием, твоей любовью. Пишешь порой узнаваемый, вроде бы, мотив, а он получает совершенно другую транскрипцию, твоё прочтение.
И.К. - Хорошее слово транскрипция, верное. Однако, при всех толкованиях, твой мир абсолютно узнаваем. Он именно твой. Может, цветово, может, по какой-то особой динамике и чувству свободы.
Е. М. - Да, ощущение полета возникает чётко, когда начинаю работать.
И.К. -… именно полета.
Е. М. –яЯкак бы заранее продумываю картину, выстраиваю ее композиционно. Она проходит через мой дух и душу. И нужно теперь её только исполнить. Как музыкант выходит сыграть, например, Второй концерт Чайковского. Он знает все ноты, все, что хочет в них вложить. Окрыленный этой свободой, он и начинает играть.
И.К. - С двумя образованиями, да с таким бесценным опытом, с навыками, ты вдруг решаешь, что надо еще учиться. Как древние: «знаешь, что ты ничего не знаешь»?
Е. М. - Именно так. Я поступила в Петербурге в Русскую Христианскую Гуманитарную Академию. Это такие годы счастья учёбы – иначе я их не назову. Здание моей академии располагалось на Фонтанке – напротив нас, через реку был дворец Шереметьева - Фонтанный дом! Я и зимой туда смотрела из окна, через покрытую льдинами реку, и летом – чуть ли не одна из моего потока осмысленно смотрела в ту сторону. Там же дом божественной Анны Ахматовой и Николая Пунина – выдающегося искусствоведа. А, недалеко, в нескольких кварталах - Русский музей и возможность бегать туда на каждую новую выставку, на основную экспозицию... Звала с собой сокурсников, говоря, что они никогда ничего подобного уже не увидят. А они смотрели порой невидящими, оловянными глазами… Не за теми знаниями пришли, их можно понять. Правда, были и те, кто на мои уговоры поддавался и никогда об этом не жалел. Я часто ходила на выставки, бродила по музеям и старому городу. Моя любовь к городу Петр - с детства, когда папа учился в Ленинградской военной академии связи и привез альбом с черно-белыми видами Петродворца, с его фонтанами и каскадами ( а я тогда их уже видела цветными). Я альбом прямо затерла, замусолила – столько раз смотрела.
Мы касаемся вопросов веры. И тут у Лены глубокие христианские корни. Верующими были все родственники. Дедушкины тетки три года подряд ходили с Дальнего Востока в Киев на поклонение и обратно пешком, через всю Россию. Вот откуда высокая духовность картин их «наследницы по прямой». Все мы родом из семьи. Елена сама пришла к христианской вере после нашего безбожного века.
И.К. - Аналитический склад ума, энциклопедические знания по искусству плюс яркий, образный язык сделали из Мальцевой искусствоведа. Почему не стала им профессионально (напоминаю ее выступление на давнишней конференции 2008 года)?
Е. М. - И на предыдущей конференции я выступала.Тема: «Смерть и жизнь. О картинах К.С. Петрова-Водкина «На линии огня» (1916) и «Смерть комиссара» (1928)». Видела эти картины в Русском музее, там они мне и открылись. Я смотрела на них, а они смотрели на меня… Помнишь картину, где убитый юный поручик еще бежит по инерции и уже выронил саблю из руки, а за ним , согнувшись,в напряжении бегут остальные воины? Он пока еще в полете, но через секунду упадёт, сраженный пулей на землю. Очень важно самому увидеть картину, как бы поговорить с ней. И сделать анализ картины.
Написание же искусствоведческой статьи позволяет мне как-то осмыслить, анализировать, , дать имя всему, что мы делаем здесь в Хвалынске, т.е. смыслово определить явление под названием «хвалынские пленэры». Это взгляд изнутри всех присходящих там событий. В прошлом году я написала Валентине Бородиной на сайт статью «Чистым голосом любви к Хвалынску. Я говорила о том, ради чего мы затевали эти поездки. Там есть важная мысль: Хвалынск я воспринимаю, как систему взаимоотражающихся зеркал. Зеркало неба, зеркало воды, зеркало земли. Всё рефлексирует, зеркалит - наши сердца тоже. Мы видим себя как бы в обратной проекции через эти зеркала. Вглядываясь в творчество другого, близкого тебе по духу, лучше понимаешь себя… Это важно: посмотрел другие картины и отразился. Понимаешь, что не зря мы здесь и что шли мы в одном направлении. Что мы все - в одном поиске, в одной любви, в одном движении. Что очень дорого…
И.К. - Поэтичное название у твоей статьи. Ты и картины называешь как-то непривычно.
Е. М. - Если сразу не назову работу, я очень мучаюсь. Это ещё одна форма самовыражения, когда рождается поэтический образ: «Музыка ветра в ветвях и стволах деревьев», «Дети солнца - цветы», «Ангел Божьей силы в городе», «Вечер кутается в небо потускневшее». Понимаешь, что вечер и правда кутается в небо… потускневшее, и никуда тут не денешься.
Как-то подарила картину знакомой с названием «Утёрся рушником облака синий денёк».Она не поняла: «Почему это он должен утираться?!», но после согласилась.
А смысл такой : рушник облачного неба -это метафора.
Или вот: «Вечерний хоровод цветов», «Покров небес кипит огнём облаков», «Всколыхнулась волна предзакатная», «Вечерний свет угас», «Нити бытия ткут ткань заката».
И.К. – Образно, впечатляет. И все картины в динамике. Что-то «колышется, кутается и утихает, тает, водит хороводы, сияет и взлетает, покоится и угасает».
Е. М. - Сплошные глаголы, которые, надеюсь, греют душу. А вот есть «Мир цветов в дреме» - эти уже никуда не стремятся.
И.К. - Как строки песни. А сколько здесь оттенков лилового, переходов цвета…
Е. М. - Я фиолетово - лилово - сиреневые цвета люблю с детства. Но какие цвета я не люблю? Все люблю! Одно из моих первых колористических воспоминаний: мама в маленьком садике вырастила баклажанчик... Мне три года, я в восторге его сорвала и несу маме, как драгоценнейшую находку. Тогда я впервые увидела фиолетовый цвет, да среди роскошного зеленого … С чем можно сравнить в уссурийской тайге россыпи сиренево – розово - малиновых цветов в крапинку, так называемых «кукушкиных башмачков» (северной орхидеи) вперемешку с ландышами? Это цветы моего раннего детства. Я с шести лет вместе с моей старшей сестрой Галиной, и маленьким соседским Шариком, уже активно осваивала окрестные сопки, постигая красоты местной флоры и фауны - они действительно уникальны. Я впервые стала задумываться о гармонии и космосе, глядя на величественные белые облака приплывших из морей и океанов, на мощь скал, кедров, синеву холодных рек. Только я не знала, как всё это правильно назвать. А сейчас, со временем, у меня появился девиз:
«Проходя по жизни - ничего и никого не обесценить. Но всё принять верою и дать ему имя - Любовь, с креста простёршей нам свои объятья».
Хвалынские горы мне немного напоминают уссурийские сопки, и это радует. Потому что память детства жива.
Ну, какой она искусствовед! Мальцева, конечно, может всё. Но прежде всего она живописец, настоящий колористический кудесник.
Оценивая ее творчество, специалист припомнил слова Экзюпери, о том, что надо приводить в порядок свою планету. Планетарность и гармония живут у Елены на холсте, чего бы не коснулась она в поисках образа, - крыши ли старого дома, извилистого ли берега Волги или округлой шапки хвалынской горы. Они несут духовность и свет - и зритель это прекрасно чувствует.
Справка. Елена Мальцева - член Саратовского отделения Союза художников России с 1989-го года.Живописец, график. Родилась на Дальнем Востоке в семье военного.Училась в Саратовском художественном училище.
Окончила его в 1972-м году, а в 1978 -м- художественное отделение ВГИКа, Москва. Дипломная работа – серия эскизов к кнофильму по повести В. Распутина «Последний срок» (холст, темпера). Получила ещё одно образование: философско-богословско-религиоведческий факультет в РХГА в Петербурге (Русская Христианская Гуманитарная Академия). Дипломная работа - «Время, история и постижение вечности в сочинениях Плотина и Августина», 2006год.Нет техники, которой бы не владела Мальцева: акварели и пастели, литографии и офорты, цветные гравюры и книжная графика. Несколько лет подряд ездила на творческую Челюскинскую дачу делать свои графические листы в печатных техниках. Много писала Русский Север , старые дворянские поместья. Более 20 лет она - одна из лидеров «хвалынского движения» саратовских художников.
С 1978 года принимает активное участие в выставках в стране и за рубежом.
Участница областных, региональных, республиканских, всесоюзных и зарубежных выставок.В творческой биографии Е. Мальцевой около 30 персональных выставок. Они проходили и в обеих столицах.
Работы художницы находятся в музеях и частных собраниях России, украшают личные коллекции в Канаде, Америке, Израиле, Ирландии, Англии, Германии.
Творческое кредо художницы: Поиск образа, как синтез окружающей реальности с поэтическим видением. Акцент на сферу духовных переживаний через поиск живописных средств и понимание одухотворённости цвета.
ФОТО ВАЛЕРИЯ КУЗЬМЕНКО 