«В ГОЛОВАХ ЗАЖГИ СВЕЧИ ВОСКУ ЯРОВА»
Печально и старательно поет народную песню Любаша ( статуарная златовласая Ольга Дё) - для Малюты Скуратова и его опричников. Как свою же судьбу заклинает.
«Пелену набрось мне на груди белые
И скрести под ней руки помертвелые.
В головах зажги свечи воску ярова
И зови ко мне жениха-то старова»…
Опера «Царская невеста» Римского-Корсакова (либретто создано по одноименной драме Мэя) родилась под счастливой звездой. Поставлена впервые в 1899 году на сцене Русской частной оперы в Москве (дирижёр Ипполитов-Иванов, художником был сам Михаил Врубель). В том же году идет в Харькове в антрепризе, через год - в Саратове, еще через год - в Мариинском театре. За полвека ставилась почти два десятка раз - в Праге и Нью-Йорке, Берлине и Софии, Брно и Стокгольме. К 175-летию великого композитора поставили ее и в Саратовской опере.
Музыкальный руководитель и дирижер постановки Юрий Кочнев, режиссеры Андрей Сергеев ( известный постановщик из Москвы) и Марина Демидова, солистка театра.Пока сделан лишь концертный вариант, он был показан впервые на Собиновском музыкальном фестивале. Но уже с костюмами (богато убрана в финальной сцене несчастная Марфа - художник Ольга Колесникова ) , с разводом сцен. Правда, на фестивале был несколько иной состав, и, как говорят очевидцы ( к сожалению, я уезжала весной), то был нежный, почти акварельный эскиз. Теперь состав значительно омолодился. Не только юная Ксения Нестеренко блистает в роли несостоявшейся жены Грозного. Любаша (Дё)– ее основная соперница, тоже молода, так же ослепительно хороша, чудесно поет, ведет свою партию с глубоким драматизмом. Превосходный тенор Владимир Ушаков преувеличенно четко выговаривает слова , изображая «злодея немца». Густой бас Малюты (Виктор Куценко) властно перекрывает реплики других героев.
Ключевую партию Грязного исполнил солист из Челябинска Дмитрий Караваев, обладающий хорошим , выразительным голосом. Только до высот трагизма в поединке двух молодых женщин еще не смог подняться никто из мужчин-исполнителей. Куражу и страсти в опричнике пока Григории маловато, впору ему здесь слова: «Не узнаю теперь я сам себя,/
Не узнаю Григория Грязного./Куда ты удаль прежняя девалась,/Куда умчались дни лихих забав?/Не тот я стал теперь, не тот я стал».
Потрясающе ведет Марфа- Нестеренко сцену безумия умирающей невесты , с предельной искренностью и внутренней силой какой-то прямо русской Офелии.
-Загублена страдалица царевна! – горестно вздыхает хор.
Если оставить женский состав без изменений , сохранив его эмоциональный настрой, и подбросить немного дров в огонь страстей героев-мужчин…действие будет просто захватывающим.
