НЕТ, ОН НЕ ПУШКИН, ОН ДРУГОЙ…Во всех соцсетях гуляет стишок.Ему предпослана вводка, что , мол, из Болдина, 1827 год .И начало так смахивает на А..С:
«Позвольте, жители страны,
В часы душевного мученья
Поздравить вас из заточенья
С великим праздником весны».
Но какие «жители страны», какой «праздник весны», какой 1827 год? Пушкин застрял в своем родовом поместье в 1830 году, накануне женитьбы, осенью , из-за эпидемии холеры - на целых три месяца.А с весной поздравлять он никого не стал бы, поскольку терпеть ее не мог: «весной я болен».Но мистификатор – автор стихотворения очень даже подбодрил нас в трудную минуту:
«Всё утрясётся, всё пройдёт,
Уйдут печали и тревоги,
Вновь станут гладкими дороги
И сад, как прежде, зацветёт.
На помощь разум призовём,
Сметём болезнь силой знаний
И дни тяжёлых испытаний
Одной семьёй переживём.
Мы станем чище и мудрей,
Не сдавшись мраку и испугу,
Воспрянем духом и друг другу
Мы станем ближе и добрей…»
Пушкин же попал в карантин из-за более страшной болезни – холеры. Вот что он писал о ней.«В конце 1826 года я часто видался с одним дерптским студентом… Он много знал, чему научаются в университетах, между тем как мы с вами выучились танцевать… Однажды, играя со мною в шахматы и дав конем мат моему королю и королеве, он мне сказал при том: «Cholera-morbus подошла к нашим границам и через пять лет будет у нас»…Я стал его расспрашивать. Студент объяснил мне, что холера есть поветрие, что в Индии она поразила не только людей, но и животных, но и самые растения, что она желтой полосою стелется вверх по течению рек, что по мнению некоторых она зарождается от гнилыхплодов и прочее — всё, чему после мы успели наслыхаться.…Спустя пять лет я был в Москве, и домашние обстоятельства требовали непременно моего присутствия в нижегородской деревне. Перед моим отъездом Вяземский показал мне письмо, только что им полученное: ему писали о холере, уже перелетевшей из Астраханской губернии в Саратовскую. По всему видно было, что она не минует и Нижегородской (о Москве мы еще не беспокоились). Я поехал с равнодушием, коим был обязан пребыванию моему между азиатцами. Они не боятся чумы, полагаясь на судьбу и на известные предосторожности, а в моем воображении холера относилась к чуме, как элегия к дифирамбу…
На дороге встретил я Макарьевскую ярманку, прогнанную холерой… она бежала, как пойманная воровка, разбросав половину своих товаров, не успев пересчитать свои барыши!Воротиться казалось мне малодушием; я поехал далее, как, может быть, случалось вам ехать на поединок: с досадой и большой неохотой.Едва успел я приехать, как узнаю, что около меня оцепляют деревни, учреждаются карантины. Народ ропщет, не понимая строгой необходимости и предпочитая зло неизвестности и загадочное непривычному своему стеснению. Мятежи вспыхивают то здесь, то там.Я занялся моими делами, перечитывая Кольриджа, сочиняя сказки и не ездя по соседям. Между тем начинаю думать о возвращении и беспокоиться о карантине. Вдруг 2 октября получаю известие, что холера в Москве…Я тотчас собрался в дорогу и поскакал. Проехав 20 верст, ямщик мой останавливается: застава!»
Александр испугался не за себя - за прекрасную Натали, оставшуюся в столице. Но прорваться к ней не помог даже серебряный рубль, волшебно отворивший ему одну из застав.Зато сумасшедшие пушкинисты до сих пор благословляют его болдинскую трехмесячную изоляцию, подарившую нам:
- около тридцати стихотворений, в том числе: "Бесы", "Элегия" («Безумных лет угасшее веселье…»), "Труд", "Ответ анониму", "Моя родословная", "Два чувства дивно близки нам…", "Рифма", "Прощание", "Заклинание", "На перевод Илиады", "Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы";
- "Повести Белкина" ("Барышня-крестьянка", "Гробовщик", "Станционный смотритель", "Выстрел", "Метель");
- поэму "Домик в Коломне";
- пьесы "Каменный гость", "Моцарт и Сальери", "Пир во время чумы", "Скупой рыцарь";
- две заключительные главы "Евгения Онегина";
- "Сказку о попе и о работнике его Балде".
Как мы помним, в пушкинские времена была еще и чума, куда более опасная , чем холера, зараза. Люди мгновенно падали замертво. И именно ей, а не холере, со всем пылом африканца, посвятил Первый поэт ураганные по силе и воздействию строчки в «Маленьких трагедиях»:
Когда могучая Зима,
Как бодрый вождь, ведет сама
На нас косматые дружины
Своих морозов и снегов, -
Навстречу ей трещат камины,
И весел зимний жар пиров.
Царица грозная, Чума
Теперь идет на нас сама
И льстится жатвою богатой;
И к нам в окошко день и ночь
Стучит могильною лопатой...
Что делать нам? и чем помочь?
Как от проказницы Зимы,
Запремся также от Чумы!
Зажжем огни ,нальем бокалы,
Утопим весело умы
И, заварив пиры да балы,
Восславим царствие Чумы…
Итак, - хвала тебе Чума,
Нам не страшна могилы тьма,
Нас не смутит твое призванье!
Бокалы пеним дружно мы
И девы-розы пьем дыханье, -
Быть может ... полное Чумы!
Вот где перекличка с нашим временем. Сопоставим же «урожай» бубонной чумы в VI веке, этой моровой язвы, с нынешним вирусом. Та «проредила» египетскую Александрию, выкосила огромный Константинополь, распространилась на Балканы, Приморские Альпы, Пиренеи, поднялась в Галлию и Британию, ушла в Персию. Та пандемия убила, согласно источникам, 25 миллионов.Именно чума «закрыла» античность как период истории. Вторая такая «черная волна» в XIV веке унесла 50 миллионов жизней.Последняя, начавшаяся в конце XIX века, 15 миллионов...
Нам есть с чем сравнивать, для паники тут совсем нет места. Сейчас в мире почти 400 тысяч зараженных, но и около 102-х тысячих вылечившихся . В Китае, откуда все пошло, выздоровело уже более 73 тысяч человек. Давайте же не сеять негатив, соблюдая нехитрые правила гигиены и карантинного общения. Будем работать удаленно, перечитаем давно отложенные книги, пересмотрим любимые фильмы , включим онлайн музеи и театры, допишем статьи, картины, стихи, да просто заглянем в глаза близким и друзьям - и подумаем ( скажем или напишем , если они тоже онлайн), как же мы их любим. И как хорошо, что они есть на свете...
Ирина Крайнова
